Вкус металла наполнил собой капли дождя, что стекали по влажным складкам плаща, наполнил собой воздух и вместе с ним входил в кожу, оседая на языке. Уставшие пальцы лишь сильнее сжали рукоятку меча, которая была излишне громоздкой для такой узкой ладони. Женской руки, незаметно и судорожно подрагивающей от напряжения, но пока всё ещё уверенно держащей тяжёлый клинок. Мышцы предплечья почти сводило от боли, к счастью, пока недостаточной, чтобы бросить эту ношу, но лишь пока…
Она стояла, словно каменное изваяние, разрезала стену неумолимого дождя, капли которого врезались в землю, и оттуда грязными брызгами вскидывался ответный земляной ливень, давно превративший ткань светло-синих джинсов в липкое тряпье, облепляющее ноги.
Грязевые потоки вились змеями, стремясь на дно небольшого оврага, которого ещё пять минут назад в лесу ещё и в помине не было. Но теперь, словно развороченные сотней бульдозеров, деревья искорёженными грудами валялись то здесь, то там, а на дне оврага крутилось грязевое месиво, в котором женщина, стоящая на краю обрыва, словно старалась что-то углядеть. Строгое лицо не выдавало ни напряжения, сводящего все суставы и мышцы, ни дикой усталости, затаившейся на плечах, ни тем более гнева. Только серо-голубые глаза стали ещё холоднее и сосредоточеннее, и даже легкомысленно окрашенные волосы не смогли бы добавить одинокой фигуре хотя бы каплю теплоты.
Она стояла, словно каменное изваяние, разрезала стену неумолимого дождя, капли которого врезались в землю, и оттуда грязными брызгами вскидывался ответный земляной ливень, давно превративший ткань светло-синих джинсов в липкое тряпье, облепляющее ноги.
Грязевые потоки вились змеями, стремясь на дно небольшого оврага, которого ещё пять минут назад в лесу ещё и в помине не было. Но теперь, словно развороченные сотней бульдозеров, деревья искорёженными грудами валялись то здесь, то там, а на дне оврага крутилось грязевое месиво, в котором женщина, стоящая на краю обрыва, словно старалась что-то углядеть. Строгое лицо не выдавало ни напряжения, сводящего все суставы и мышцы, ни дикой усталости, затаившейся на плечах, ни тем более гнева. Только серо-голубые глаза стали ещё холоднее и сосредоточеннее, и даже легкомысленно окрашенные волосы не смогли бы добавить одинокой фигуре хотя бы каплю теплоты.